Правосудие Зельба - Страница 17

К оглавлению

17

— Для меня и господина Эльмюллера эта история крайне неприятна, — сказал Томас. — Мы были уверены, что нам удастся изобличить преступника с помощью ловушки, и имели глупость заявить об этом. Время не терпит, но я все же не вижу другого пути, кроме как набраться терпения и тщательно, скрупулезно перепроверить все наши выводы и предпосылки. Может быть, стоит поговорить и с поставщиком системы, верно, господин Эльмюллер? Господин Зельб, вы можете нам сказать, как вы намерены действовать дальше?

— Сначала я должен как следует подумать.

— Было бы хорошо, если бы вы работали с нами в контакте. Давайте встретимся еще раз в понедельник в первой половине дня?

Когда мы уже встали и попрощались, я вдруг опять вспомнил про аварию.

— А что вам удалось выяснить о причинах взрыва и была ли в конечном счете оправданна смоговая тревога?

— Реакция РВЦ, Регионального вычислительного центра, похоже, была вполне обоснованной. А поиски причины аварии привели нас к выводу, что она не имеет отношения к нашей ЭВМ. Думаю, мне не надо вам говорить, какое облегчение я испытал, убедившись в этом. Сломанный вентиль — за это пусть отвечает производство комплектного оборудования.

14
Доходит как до жирафа

Под хорошую музыку хорошо думается. Я включил музыкальный центр, но пластинку с «Хорошо темперированным клавиром» пока не заводил, потому что мне надо было сначала достать пиво из холодильника на кухне.

Когда я вернулся, моя соседка этажом ниже громко включила радиоприемник, вынуждая меня слушать ее любимый хит последних дней «We're living in a material world and I'm a material girl…».

Напрасно я топал ногой в пол. В конце концов я снял домашний халат, надел пиджак и туфли, спустился по лестнице и позвонил в дверь. Я хотел спросить «материальную девушку», не найдется ли в ее «материальном мире» немного места для уважения окружающих. На мой звонок никто не открывал, и за дверью квартиры я не слышал никакой музыки. Судя по всему, дома никого не было. Другие соседи были в отпуске, а над моей квартирой — уже чердак.

Потом до меня дошло, что музыка раздается из моей собственной квартиры. Радиоприемника я к своему музыкальному центру не подключал. Я повозился немного с усилителем, но убрать музыку мне не удалось. Я включил пластинку. На форте Бах легко заглушал зловещий радиоканал, но пиано ему приходилось делить с диктором Юго-Западного радио, читавшим новости. Что-то в моем музыкальном центре было не в порядке.

Возможно, именно из-за проблем с хорошей музыкой мне в этот вечер ничего путного в голову не пришло. Я мысленно проиграл сценарий, в котором злоумышленником оказался Эльмюллер. В этой версии меня устраивало все, кроме психологической стороны. Игроком, шутником, затеявшим грандиозный розыгрыш, он не был. Мог ли он быть шантажистом? Все, что мне в разное время довелось узнать о преступности, связанной с использованием вычислительной техники, говорило против этой версии: преступник, орудием которого является компьютер, применил бы это орудие иначе. Он воспользовался бы системой, но вряд ли стал бы глумиться над ней.

На следующее утро я еще до завтрака отправился в радиомагазин. Я снова проверил свой музыкальный центр, но на этот раз все работало нормально, что еще больше меня смутило. Я терпеть не могу капризов какой бы то ни было техники. Пусть автомобиль еще исправно ездит, а стиральная машина еще стирает — я не могу спать спокойно, если хоть одна какая-нибудь крохотная и незначительная сигнальная лампочка не работает с прусской четкостью.

Я попал на очень толкового молодого человека. В его глазах я читал сочувствие по поводу моей технической отсталости; он почти готов был с дружеской фамильярностью назвать меня «дедушкой». Я, разумеется, тоже знал, что радиоволны не «притягиваются» радиоприемником, а просто существуют. Радио лишь воспроизводит звук. Молодой человек объяснил мне, что в усилителе имеются почти точно такие же схемы, как те, что обеспечивают воспроизведение в приемнике, и при определенных атмосферных условиях усилитель начинает функционировать как приемник. И тут, мол, ничего не поделаешь, с этим надо смириться.

По пути от Зеккенхаймерштрассе к моему любимому кафе «Гмайнер» под аркадами у водонапорной башни я купил газету. В киоске, где я обычно покупаю свою «Зюддойче цайтунг», рядом с ней всегда лежит «Райн-Неккар-цайтунг», и не знаю почему, но в моей памяти засела аббревиатура РНЦ.

В кафе, в ожидании яичницы с салом, я вдруг поймал себя на том, что мне не дает покоя странное чувство: как будто я должен сказать кому-то что-то важное, но никак не вспомню, что именно. Может, это как-то связано с РНЦ? Мне вдруг пришло в голову, что я так и не прочитал интервью Титцке с Фирнером. Но это было не то, что я пытался вспомнить. Кажется, мне вчера кто-то говорил об РНЦ? Нет, это Эльмюллер упоминал РВЦ, объявивший смоговую тревогу. РВЦ отвечает за регистрацию выбросов и смоговую тревогу. Но было еще что-то, чего я никак не мог вспомнить. И это «что-то» имело отношение к усилителю, который мог превращаться в радиоприемник.

Когда мне подали яичницу, я заказал кофе. Официантка принесла его лишь после третьего напоминания.

— Вы уж извините, господин Зельб, я сегодня плохо соображаю, все доходит как до жирафа. Вчера весь вечер сидела с внуком, с дочкиным малышом. У них с мужем абонемент в театр. Так они вернулись аж ночью — «Гибель богов» Вагнера оказалась такая длиннющая!

Доходит как до жирафа. Ну конечно — до РВЦ все доходит как до жирафа! Херцог рассказывал мне, как работает модель непосредственной регистрации выбросов. Те же данные обрабатывает и РВЦ, говорил Эльмюллер. А Остенрайх говорил об онлайн-связи РХЗ с государственной системой контроля за вредными выбросами. Значит, вычислительный центр РХЗ и РВЦ должны быть как-то связаны друг с другом. Позволяет ли эта связь проникнуть из РВЦ в систему MBI? И могли ли на РХЗ просто упустить из виду такую возможность? Я стал восстанавливать в памяти подробности разговора и вспомнил, что, когда мы говорили о возможных местах внедрения в систему, речь шла о терминалах и телефонных линиях вовне. Линия, соединяющая РВЦ и РХЗ, как я ее себе сейчас представил, ни разу не упоминалась. Она не относилась ни к телефонным линиям, ни к линиям, связывающим отдельные терминалы. Она, по-видимому, отличалась от них тем, что ею редко пользовались как средством связи. Она больше служила «руслом» для безмолвного потока данных от «непопулярных» среди сотрудников датчиков к каким-то регистрационным лентам. Данных, которые никого не интересовали и о которых можно забыть, если не происходит ничего необычного — тревоги или аварии. Я понял, почему мне не давал покоя хаос в моем музыкальном центре — неполадки таились внутри.

17